Светлана Митина почти всю жизнь проработала метеорологом в Кургане. Со временем дом, где она жила, обветшал, но 82-летняя пенсионерка отказывалась уезжать. Когда в жилье Митиной стало почти невозможно жить из-за холода, родственники и соседи стали добиваться от городских и региональных властей, чтобы те приняли меры — но безрезультатно. Не помогли и обращения к журналистам: в преддверии перевыборов губернатора местный телеканал отказался снимать «негативный сюжет». Зимой 2025 года сотрудники курганской администрации наконец отреагировали на обращение семьи Митиной — и пришли проверить условия ее жизни. Но в доме уже никого не было: пенсионерка замерзла насмерть за два дня до того, как пришла проверка. «Новая вкладка» рассказала историю Светланы Митиной, «Медуза» публикует ее целиком.
Ночь с 21 на 22 января 2025 года выдалась в Кургане самой холодной с начала зимы — минус 24 градуса. В ветхом доме на улице Орджоникидзе, 45 в это время замерзала бывшая сотрудница метеостанции 82-летняя Светлана Митина. Холод проникал отовсюду: сквозь заколоченные фанерой окна, ветхую дверь, стылый пол и прохудившуюся крышу. Шерстяные покрывала на дверях и шалаш из пленки, который пенсионерка соорудила на своей кровати для защиты от ветра, едва ли могли помочь ей согреться.
Дом был чуть младше Светланы. «Первый этаж — кирпичный, там постоянно собираются люди без определенного места жительства. Второй этаж — деревянный. Разрушается вся конструкция. В квартире обвалилась штукатурка, наклон полов, на стенах плесень, искривление стен, отсутствует отопление, печь в нерабочем состоянии: дымоход развалился, обвалился потолок около дымохода. Утепленное перекрытие отсутствует, полы представляют собой деревянные доски, окна выбиты подростками», — так описывал дом в обращениях к чиновникам 76-летний Владимир, младший брат Светланы Митиной. С весны 2024 года он написал десятки писем в разные инстанции: просил, чтобы здание признали аварийным и сестру переселили.
«Бабушка 82 лет просто не сможет пережить зиму в таком жилье, она просто замерзнет», — писал Владимир в обращениях в прокуратуру, в администрацию Кургана, облдуму и другие инстанции. Так и случилось: зиму Светлана Митина не пережила.
Дом
Двухквартирный дом на Орджоникидзе, 45 окутан зарослями высокой крапивы и лютиками, рядом — улицы с частными домами и многоквартирными трехэтажками, автосервис, баня, почта, продуктовые магазины. На оживленном перекрестке грохочут автомобили. За 20 минут на дребезжащем пазике отсюда можно доехать до центра, за десять — до аэропорта, откуда самолеты летают в Москву, Санкт-Петербург и Сочи. Деревянные бараки, которых в районе немало, когда-то, как и дом на Орджоникидзе, принадлежали аэропорту и сейчас разваливаются.
На тропинке возле дома появляется Владимир Митин с супругой Валентиной. Восемь лет назад они переехали в Тамбов, в Курган приезжали только навестить Светлану и могилы родителей.
Владимир сразу порывается зайти в дом. Жена боится: вдруг рухнет потолок? Начинает моросить дождь, и мы ныряем на крутую деревянную лестницу, которая ведет в квартиру Митиных. Первый этаж, рассказывает Владимир, когда-то принадлежал купцу — кожевенному мастеру. Однокомнатную квартиру на втором этаже с начала 1950-х годов занимала семья Митиных.
Родители Светланы и Владимира познакомились в 1941 году на Дальнем Востоке: отец Семен был пилотом и воевал на Халхин-Голе, мать Раиса работала оружейницей, заряжала пушки на самолетах. В ноябре 1942 года у пары появилась дочь Света, а после войны Семен увез семью в Курган, где вскоре родились Валера и Володя. Родители продолжили работать в авиации: Семен — авиатехником в аэропорту, Раиса — в аэроклубе.
В квартире Митиных темно: окна на две трети заколочены фанерой. Лампочки выкручены. Пол завален одеждой, коробками, тарелками, мешками и банками. Советские тарелки с голубым узором. Пульт от телевизора. Круглая печь из последних сил держит на себе осыпающийся потолок из дранки. В шифоньере несколько вязаных цветных поясков, в кухонном шкафчике — баночка с абрикосовыми косточками, со стен свисают пучки сушеных трав. С потолка кухни падают капли дождя.
— Здесь холодильник был, шкаф, плита. В углу стоял газовый баллон. Машинка «Зингер» была. Все утащили на железо, — Владимир осматривает разгромленное жилище.
На дверных проемах — цветные пледы и одеяла: Светлана вешала их, чтобы защититься от холода. Печку она перестала топить несколько лет назад, после того как начал рушиться потолок. «Кошка по чердаку пробежит — оттуда все сыпется», — вспоминает Владимир. Он купил сестре обогреватель, но из-за него в доме выбивало пробки.
Владимир рассказывает, как после педагогического института сестра уехала в Воркуту работать в детском саду — видимо, из-за северных надбавок. Вместе с матерью она копила на квартиру, но в 90-е банк, где хранились сбережения, обанкротился — и «они все потеряли». В Воркуте было слишком холодно, Светлана прожила там всего год. Владимир показывает фотографию 23-летней сестры с подписью: «Воркута, 1965 год». Этот снимок теперь на надгробном медальоне на могиле Светланы.
Вернувшись в Курган, Светлана устроилась оператором на метеостанцию в аэропорту, чтобы получить прописку в родительской квартире. Позже она перешла на городскую метеостанцию в десяти минутах ходьбы от дома, где проработала около двадцати лет — до 1997 года, когда вышла на пенсию.
Владимир выуживает из груды вещей белый лист плотной бумаги с желтой окантовкой — благодарность, которую Светлана Митина получила от руководства метеостанции в начале 2010-х:
«Уважаемая Светлана Семеновна! Поздравляем Вас с 50-летием со дня образования Курганского центра по гидрометеорологии. Ваш труд и профессиональный опыт помогли создать предприятие, способное решать важные задачи по обеспечению климатической безопасности Курганской области. Большую часть своей жизни Вы отдали службе погоды».
«Она живая была»
На метеостанции Светлана Митина в буквальном смысле отвечала за ветер: с помощью метеозонда измеряла его направление. Ее бывшая коллега, 75-летняя инженер Вера Синицына, рассказывает, как с метеостанции четырежды в сутки выпускали в атмосферу зонд — гигантский воздушный шар с оболочкой из водорода. Он поднимался на высоту до 40 километров, с его помощью измеряли направление ветра, давление, влажность, температуру. Зонд быстро исчезал из виду, и нужно было ловить его радиосигнал.
— У Светы очень хорошо получалось. Она успевала штурвалы двумя руками крутить и записывать координаты зондов — чернилами, пером, — вспоминает Синицына.
Она добавляет, что на праздниках на работе Светлана была «веселая, пела и плясала». К столу приносила самодельные козинаки и конфеты «трюфель», которые в магазинах было не достать, а ее фирменным блюдом были маринованные опята.
— Она любила ходить в лес, собирала ягоды и грибы, потом притаскивала, угощала нас. Она каждый кустик в лесу знала, — рассказывает Вера Синицына.
Владимир тоже вспоминает о любви сестры к лесу — как она бережно разбрасывала грибницу, чтобы через три-четыре дня снова выросли грибы. В лес она добиралась и пешком, и на велосипеде, и на электричке, и даже на самолете. По словам брата, могла взять билет до села Шатрово в 120 километрах от города, чтобы слетать одним днем в лес за черникой на Ан-2: «Шустрая, везде ходила одна и не боялась. Она живая была».
Коллеги любили рассматривать наряды Митиной: одевалась она со вкусом и всегда «старалась сшить себе что-то из журналов». Замуж так и не вышла и жила с отцом и матерью. Когда Светлане было 39 лет, отец умер от рака. Средний брат Валерий переехал в Нижневартовск, а Владимир работал авиатехником и часто пропадал в командировках.
Светлана с матерью держали корову, потом — поросенка, кур и кроликов. Из кроличьего меха Светлана шила шапки и воротники, но сама зверьков забивать не могла: жалела и потому просила знакомого.
С тех пор как в 1995 году умерла мать, Светлана Митина жила одна. В 2010-е, когда дом уже обветшал и там стало совсем холодно, она иногда оставалась на работе с ночевкой.
— Мы сколько раз ей говорили: «Купи ты, Светка, квартиру». Но она была упрямая, сложный характер. Отвечала: «Зиму-то я переживу, а летом у меня здесь кайф». Она к этому дому прикипела: ей ничего не надо было, кроме этого дома, — рассказывает Вера Синицына.
В последние годы она нередко встречала бывшую коллегу на улице, когда та шла на рынок. «Пенсия маленькая — и она искала, где подешевле купить. Она очень любила фрукты, особенно хурму», — вспоминает Синицына. На зиму Светлана заготавливала пельмени: «Наморозит, потом зиму сидит, ест». На пенсии она продолжала возделывать два небольших огорода возле метеостанции: выращивала картошку и помидоры, делала закрутки.
«Если я уйду, больше мне не вернуться»
Хоть дом и был муниципальным, Светлана Митина считала жилье своим. Как-то раз она даже просила брата разобрать второй этаж и перевезти его в Осиновку — деревню в 70 километрах от Кургана, где в детстве они с братьями проводили каникулы у бабушки с дедушкой.
После смерти Светланы родственники нашли за тумбочкой сумму, которой хватило бы на небольшую квартиру.
— Она всю жизнь копила деньги — и так и не смогла их потратить. Но она не собиралась умирать и до последнего верила, что со всем справится, — говорит жена Владимира Валентина.
Когда в 2017 году они с мужем решили переехать в Тамбов и позвали Светлану с собой, она наотрез отказалась: «Придумали!» А когда Владимир стал писать чиновникам и просил расселить ветхий дом, сестра думала, что это бесполезно, и переживала, что ее так могут совсем на улицу выгнать.
В апреле 2024 года Владимир с женой обратились в администрацию Кургана с просьбой признать дом аварийным. По словам Митина, когда в 2010-е он просил управляющую компанию отремонтировать дом, она уже тогда признавала его изношенность на 75%: «Они привезли кирпичей немножко, ну а кто будет строить? Светка?»
В конце апреля межведомственная комиссия по оценке жилых помещений приняла решение обследовать дом. В мае замглавы Кургана Роман Медведев заверил, что они ищут деньги на подготовку экспертного заключения и специализированную организацию, которая его сделает.
В Кургане всего «одна или две» такие организации, объяснили в департаменте развития городского хозяйства. На оплату их работы у города нет денег, пояснили нам по телефону в Административно-технической инспекции Кургана, подведомственной департаменту:
— Сейчас у нас в работе двадцать с лишним домов, по которым написаны заявления с просьбой признать эти дома аварийными. А администрация денег-то не дает, чтобы сторонняя организация сделала это экспертное заключение. Но пока процедура не будет выполнена, никто не признает дом аварийным.
При этом в бюджете Курганской области находятся деньги, например, на нужды «ЛНР» и «ДНР». С 2022 года регион вагонами отправляет стройматериалы в Донбасс, а в 2024 году правительство области выделило более 50 миллионов рублей, чтобы отремонтировать несколько многоквартирных домов в Луганской области.
Негативный сюжет
В августе 2024 года Светлана позвонила брату: «Вовка, приезжай, мне опять дети разбили все окна».
— Мы приехали. Было видно, что она немножко подсдала. Я говорю: «Светка, тебе зиму не пережить. Поехали к нам», — рассказывает Владимир. Сестра отказалась, а когда он предложил снять для нее жилье в Кургане, побоялась оставлять дом. «Если я уйду, больше мне не вернуться. Они вообще все разнесут. Ухожу в магазин — у меня потом замок сломанный, там уже молодежь копается», — вспоминает брат ее слова.
Светлана Митина трижды вызывала участкового, но подростки удирали на велосипедах. Приехав снова в Курган, Владимир с женой стали ходить по инстанциям. Везде отвечали: прежде чем выдать пенсионерке маневренное жилье, нужно, чтобы комиссия признала дом аварийным. Валентина показывает толстую синюю папку, в которой собрана переписка с чиновниками.
О том, что дом на Орджоникидзе разрушается, знали буквально все: губернатор области Вадим Шумков, городская администрация, депутаты Курганской гордумы, управление соцзащиты, жилищная инспекция, региональная приемная «Единой России», прокуратура Кургана. Во все эти инстанции Митины писали о ветхом состоянии дома. Обращались они и в СМИ — на ГТРК «Курган» и в медиахолдинг «Область 45».
— Мы весь месяц ходили из кабинета в кабинет. Хотели попасть на личный прием — нигде не принимают: «Пишите». Везде говорили: «Орджоникидзе, 45? А, мы знаем», — рассказывает Валентина.
В августе 2024 года Митиным ответили из городской администрации, что программа переселения граждан из аварийного жилья уже завершена, досрочно, а новая начнет действовать после 1 января 2025 года, но дом Светланы аварийным не признан и потому «не может быть расселен в рамках будущей программы».
В начале 2025 года Курганская область вошла в топ-18 регионов России по объему строительства. Она стала единственным регионом Уральского федерального округа, продемонстрировавшим по итогам первого полугодия рост ввода многоквартирных домов. Сейчас в Кургане ожидают расселения 785 человек: их дома признали аварийными еще в 2017 году.
В Следственном комитете, где принимал участковый, к Митиным вышла «какая-то фифочка»: «Так вы заберите ее к себе».
— Это чемодан, что ли, взять ее и увезти? Она тут всю жизнь прожила. Все знали, и никто ничего не хотел делать. Не могли выделить комнату ребенку войны, — недоумевает Валентина.
Отчаявшись, они с мужем пришли в офис гостелерадиокомпании «Курган». Сотрудница вышла в коридор и вполголоса сказала: «У нас указание: до выборов никаких негативных сюжетов». В сентябре 2024 года в Курганской области проходили выборы депутатов гордумы и губернатора: действующий глава региона Вадим Шумков, выдвинутый от «Единой России», был переизбран на второй срок.
Спустя год на улицах Кургана снова висят агитационные плакаты — к выборам в Курганскую облдуму в сентябре 2025 года. Один из них рекламирует «Народную программу» партии «Единая Россия», где говорится, что «люди должны жить в благоустроенном жилье», и цитируются слова Дмитрия Медведева о России как о стране, где «обеспечена полноценная жизнь старшего поколения».
Через девять месяцев после первого обращения в администрацию Кургана, 15 января 2025 года, Митиным пришел оттуда ответ: городские чиновники писали, что дом признали непригодным для проживания и что Светлана Митина может обратиться в отдел учета граждан, нуждающихся в жилье, по вторникам. Оказалось, что комиссия состоялась еще 20 декабря.
Когда Валентина по телефону сообщила об этом Светлане, та отреагировала сдержанно: «Надо смотреть». И добавила: «Вы мне пока не звоните, у меня телефон садится: холодно. Я сама позвоню, как потеплеет».
Но через несколько дней позвонила Екатерина, соседка Светланы, и сказала, чтобы Митины покупали билеты в Курган.
«Маленько опоздали»
— Впервые я увидела ее [Светлану], когда она материлась на меня. Она сегодня нормально разговаривает, завтра нафиг посылает — такая бабулечка была. Но, я думаю, она такой была, потому что ее все достали. Жизнь-то не самая лучшая, особенно в последнее время, — рассказывает соседка Митиной, 32-летняя домохозяйка Екатерина Воротникова.
Когда в 2019 году они с мужем построили дом на участке рядом с Орджоникидзе, 45, на первом этаже под квартирой Митиной жила скандальная женщина по имени Олеся, и все соседи «молились, когда она съедет».
— Но лучше бы Олеся не съезжала: когда она там жила, бабушке тепло шло с первого этажа, и хоть какой-то порядок у них был. А когда года три назад Олеся съехала, тут начали дети шалить, на первом этаже все разнесли. Я начала их гонять, несколько раз [инспекторов] ПДН вызывала. А девчонки что? Ни камер, ничего нету. Как их искать?
В июле 2024 года Екатерина написала пост во «ВКонтакте», обратив внимание администрации Кургана на судьбу Светланы Митиной. В доме с выбитыми окнами собирались пьяные компании, несколько раз Воротникова вызывала полицию.
— Бабушке же страшно, что там какие-то мужики бухают. Я настороже была, переживала: мало ли, с сигаретой уснут.
«Ужас какой-то, мы думали, он давно заброшен», «Как она будет в холод жить, просто уснет и не проснется, и даже никто и не узнает, вот что самое страшное…» — писали жители в комментариях. Екатерина отвечала им со слов бабушки, что та ждет помощи от администрации. Администрации Кургана под постом пообещала обследовать дом в течение недели, но не сделала этого.
— В августе брат приехал. МЧС, проверки начали ходить. Они что, не видели, что там нереально жить, что все это растянулось на полгода? — удивляется Екатерина.
В сентябре 2024 года городская прокуратура признала, что чиновники нарушили законодательство: дом никто не обследовал, на комиссии переселение Митиной не обсуждали. На этот раз обследование пообещали провести до 1 ноября 2024 года — и снова не провели.
В декабре Митины написали президенту Путину, но их обращение спустили в правительство Курганской области.
— Тянули, как будто не понимали, что человек просто не сможет пережить зиму, — говорит Владимир.
«Замерзла просто-напросто»
В декабре 2024 года Екатерина Воротникова написала обращение на прямую линию с Владимиром Путиным — ответа не последовало.
А 24 января ей позвонил участковый и спросил, когда она в последний раз «видела бабушку». Забеспокоились на почте, когда Светлана Митина не пришла за пенсией.
— Мы не обязаны были звонить участковому, но просто по-людски отнеслись. Мы же знаем, что она одинокая, дом не отапливается, без света, — рассказывает Елена, сотрудница почтового отделения на улице Грицевца, где Митина получала пенсию. Даже летом женщина приходила за деньгами в теплой куртке, потому что мерзла. — Почему бросили ее на произвол судьбы? Старой закалки человек, жалко было усадьбу свою бросать. Жалко, конечно, что она замерзла просто-напросто.
Когда пришел участковый, он и Екатерина долго стучались к Митиной — никто не открывал. Изнутри дверь оказалась закрыта на проволоку, взламывали топором. В доме было темно и сквозило «хуже, чем на улице», говорит Екатерина. В кухне стояла пятилитровая канистра с облепиховым соком, превратившимся в лед. В коридоре — ведро, которое Светлана Митина использовала вместо уборной и выливала содержимое под забор на улице, потому что в доме туалета не было, а уличный обветшал.
— Мы зашли — она, бедненькая, лежит, как котеночек, на полу возле кровати. Она была окоченевшая, калачиком свернута. На кровати была сооружена палатка, какой-то целлофан черный намотан. Видимо, она там пряталась от ветра. Я расплакалась и вышла.
Через пятнадцать минут приехали скорая и «похоронка». Два человека взяли Светлану Митину и потащили волоком по крутой деревянной лестнице.
— Когда бабушку выносили, какие-то люди мимо шли: «О, мы думали, она давно уже умерла».
Согласно свидетельству о смерти, Светлана Митина умерла 22 января. Когда Екатерина Воротникова написала об этом во «ВКонтакте», администрация Кургана сообщила под постом, что «специалисты разберутся в ситуации и подготовят ответ». Люди в комментариях возмутились: «Ответ на тот свет отправите?», «Надо было раньше разбираться, нахер сейчас ваш ответ».
— Если бы нормальные были условия для жизни, мне кажется, она бы еще пожила, — говорит Екатерина. И, помолчав, добавляет: — Я считаю, ей там лучше сейчас.
В конце января Екатерине позвонили из курганской администрации — им спустили обращение с горячей линии Путина: «Девушка, а что вы врете, что там кто-то живет? Мы приехали с проверкой, там никого нет».
— Я говорю: «Она умерла два дня назад». И все, тишина в трубке. Видимо, не ожидали такое услышать. Маленько опоздали.
«Оснований для принятия мер не имеется»
Светлану Митину похоронили на Рябковском кладбище Кургана, рядом с отцом и матерью. В свидетельстве о ее смерти написали: сердечная недостаточность. Родственники в это не верят.
— Если бы не эти зимы, она бы до 90 лет дожила. А зима ее подкосила, — говорит Владимир.
Через две недели после похорон сестры он снова написал в прокуратуру Кургана: «Я очень хочу узнать, почему решение комиссии принималось с августа до середины января, когда начались сильные морозы. И почему администрация оставила без внимания женщину в 82 года, бросив на произвол судьбы. Очень надеюсь, что прокуратура разберется в этом вопросе и даст мне ответ. В нашем случае ничего не изменить, но хотелось бы, чтобы такого больше не повторялось с другими».
Через месяц исполняющий обязанности прокурора Сергей Снежков ответил, что «виновное лицо привлечено к дисциплинарной ответственности». О ком именно и о какой ответственности идет речь, из письма неясно. В прокуратуре решили, что «оснований для принятия мер прокурорского реагирования не имеется».
Перед отъездом из Кургана Владимир с Валентиной навещают могилу Светланы. Стоит тихий теплый день, светит слепое солнце. Влажными салфетками Владимир протирает памятник сестры от земляных разводов, оставшихся после ночной грозы. На краю могилы, пробив крепкой шляпкой еловые иголки, растет маленькая сыроежка.
— Даже здесь грибы растут у нее, — замечает Владимир.
— Раскидать тут грибницу, посадить ей грибы. Она их любила, — кивает Валентина.
«Новая вкладка»